Нельзя не заметить, что перемены в российской восточной политике в начале XIX века, мотивы ее продвижения на юг Центральной Азии рассматриваются в публикациях достаточно обстоятельно. Только с той лишь разницей, что если одни авторы подходят к освещению проблемы с некоторой долей объективизма, то другие – начисто отвергают его и подменяют субъективизмом, а порой типичной замшелой фальсификацией. Уже при беглом знакомстве с публикациями бросается в глаза тот факт, что во многих из них упускается из виду весь более чем столетний период развития отношений России с государствами Центральной Азии после Петра I. А ведь для них, как уже говорилось, были характерны прежде всего динамизм и эволюционность, в чем сказался решительный отход от стереотипов прошлого. Особенно примечательно то, что вплоть до 40-х годов XIX века и несколько позднее Россия избегала вооруженной конфронтации и даже мелких конфликтов с сопредельными государствами, чего никак нельзя сказать о Хиве, Бухаре и Коканде, оказывавших давление друг на друга из-за территориальных споров. Кроме того, с начала XIX века Россия разморозила дипломатические отношения с Хивинским ханством, прерванные после трагических событий 1717 г. Сюда осенью 1819 г. прибыло посольство капитана Н.Н.Муравьева, обсудившее с хивинскими властями широкий круг проблем, связанных с совершенствованием двусторонних торговых связей и усилением безопасности торговых путей. Приблизительно через год, в октябре 1820 г., из Оренбурга в Бухару выехало посольство А.Ф.Негри, в задачу которого так же входили разработка и принятие нового совместного российско-бухарского торгового соглашения. Что касается дипломатических усилий Хивы и Бухары, то и они не раз снаряжали различные миссии в российскую столицу. Так, еще в 1801 г. Санкт-Петербург посетило бухарское посольство во главе с Хаит-Мухаммедом, заверившее Российское правительство о готовности эмира Хайдар-хана к расширению двустороннего сотрудничества. Это подтвердило в 1802 г. и новое бухарское посольство Ишмухаммеда Байкишиева, посетившее российскую столицу с официальным визитом. Набиравшие обороты дипломатические обмены продолжались и в последующие годы, постепенно расширяя и обогащая, хотя и не так легко и просто, как может показаться на первый взгляд, правовое поле сотрудничества между Россией и государствами Центральной Азии. Словом, позитивные факторы, ясно указывавшие на эволюционный характер развития отношений, были налицо.

Так что же послужило решающим толчком к радикальному пересмотру политического курса России в регионе Центральной Азии, на Востоке в целом в начале XIX века, отзвуки которого дают о себе знать и сегодня по прошествии почти двух столетий? Однозначно ответить на этот вопрос сложно, ибо любая серьезная государственная политика всегда аккумулирует в себе множество мелких и мельчайших слагаемых, обволакивающих одну единственную – стержневую, определяющую всю стратегию и тактику действий. Распознать ее удается не всегда и не всем, тем более, если такая цель тем или иным автором перед собой и не ставится вовсе. Поэтому удивляться тому довольно широкому разнообразию мнений, порой диаметрально противоположных, о мотивах продвижения России на юг Центральной Азии, кочующих по страницам западных изданий, не приходится. Например, Т.М.Мастюгина и Л.С.Перепелкин, кстати, российские ученые, работающие в институтах Российской Академии наук, в книге, посвященной этнической истории России, изданной под редакцией историка-востоковеда и политолога проф. В.В.Наумкина, российскую политику на всем протяжении XVIII – XIX веков называют «аннексионистской» и к тому же еще и «имперской». «…Территориальное расширение России в XVIII и XIX веках, – утверждают они, – направленное на аннексию других государств, расположенных в центрах древних цивилизаций (Центральная Азия, Кавказ…), имело отчетливо имперский характер». Столь категоричное, причем в корне ошибочное суждение оказалось в унисон «изысканиям» многих западных ученых, в частности, доктора философии и политологии, профессора Ширен Т.Хантер, специалиста по проблемам реформистского ислама, автора крайне тенденциозной работы «Ислам в России: политика идентичности и безопасности». Не обременяя себя осмотрительным обращением с терминологией и определениями, она продвижение России к южным рубежам Центральной Азии квалифицируется как «русское завоевание», называет и его временные рамки – с 1820-х до 1900-х годов, не разъясняя суть этой в общем-то довольно странной периодизации. Далее, не останавливаясь на целях российской политики, в книге указывается, что «Россия, расширяя свои границы на юг, все более и более приобретала признаки классической колониальной империи. Преемники Екатерины вообще не предпочитали вести ее просвещенную политику и к 1860-м годам российские власти перешли на путь в большей степени империалистический и прибегали к явно ассимиляторской политике в отношении мусульман…». Но тут же, чтобы как-то смягчить чрезмерную жесткость утверждения, делается оговорка, что «эта политика применялась с различной степенью интенсивности в разное время и в различных частях империи». Из этого сам собой напрашивается вывод, что аннексионистская суть вытекала из самой «имперской» природы Российского государства, следовательно, в ней и нужно искать главный мотив расширения России в направлении как на север, так и на юг и запад. Приходится только удивляться тому, откуда такая неоправданная и ничем не обоснованная категоричность в рассуждениях бывшего дипломата – в прошлом члена иранской дипломатической миссии в Лондоне и Женеве, работавшей одно время даже при ООН, а впоследствии – сотрудника Гарвардского и Джорджтаунского университетов, Фонда Карнеги, Центра стратегических и международных исследований в Вашингтоне, европейских политических исследований (CEPS) в Брюсселе и т.д., и т.п. Забегая вперед, заметим, что именно в период правления Екатерины II и ее преемников в России были осуществлены практические шаги по гармонизации отношений с мусульманами, сняты ограничения на исповедование ислама, заключение смешанных браков, были открыты конфессиональные школы и медресе, строились мечети и т.д. О какой ассимиляции в таких условиях может идти речь? Что же касается взаимовлияния и трансформации самых различных культур, в том числе православной и мусульманской, то это – процесс вполне естественный, объективный и закономерный, регулируемый в целом не государством, а самими людьми, их духовным настроем и интеллектом.[8 c. 493]

Страницы: 1 2 3

Подобные материалы:

Особенности экономического развития русских земель в период феодальной раздробленности
Время с начала ХII в. до конца ХV в. называют периодом феодальной раздробленности или удельным периодом. Феодальная раздробленность – это процесс экономического усиления и политической обособленности отдельных земель. Этот процесс пережил ...

 «Основные этапы, особенности формирования и развития Российского государства в IХ-ХVII вв». Образование Древнерусского государства – Киевской Руси.
Российское государство возникло более тысячи лет назад как славянское государство – Киевская Русь. Это было в IX веке. Его территория простиралась на юге до Чёрного моря, а на севере – до Балтики. Его столица – Киев – мать городов русских ...

Везалий – придворный врач
Устав от враждебного окружения, Везалий проявлял некоторую пассивность и неустойчивость. Он предпочел уклониться от открытой борьбы с многочисленными врагами. В порыве отчаяния Везалий сжег свои рукописи, книги Галена со своими аннотациям ...